За последние тридцать пять лет убыль численности населения не коснулась только цепочки крупных агломераций, входящих в основной пояс расселения, ряда южных регионов и некоторых нефтегазоносных районов.

Несгибаемый оптимизм графика роста численности населения Москвы настолько цинично противостоит кривой убыли большинства регионов России, что кажется, будто рост столицы — не просто яркое исключение из общей картины, но и главная причина демографического таяния регионов. Возможно, из такого понимания и родилась расхожая метафора Москвы как города-пылесоса. Этот образ броский, но не вполне корректный. Во-первых, сравнивать с пылью наиболее активную часть населения малых и средних городов — плохая идея. Во-вторых, эта метафора игнорирует тот факт, что помимо всасывающих сил бывают еще и выталкивающие: то ли это Москва слишком хороша, то ли слишком высока неудовлетворенность качеством жизни на малой родине.

Ключевым фактором привлекательности большого города становится не конкретное преимущество вроде мягкого климата, прибрежного расположения или престижного университета, а выраженный в количестве жителей размер. Плотность городских сервисов, разнообразие сценариев времяпрепровождения, широкий спектр выбора от кафе по пути на работу до карьерного трека — это и есть товар, в производстве которого малые города не в силах составить конкуренцию большим.

Превращение урбанизации в метрополизацию кажется настолько неотвратимым, что мало кто решается оспорить естественность этого процесса.

Хотя, безусловно, такая политика сдерживания вкупе с мерами стимуляции развития малых и средних городов уменьшила бы число мечтающих о переезде в столицу.

Мы вряд ли способны что-то противопоставить естественным причинам происходящей метрополизации. Но в наших силах перестать создавать своими руками искусственные условия, усиливающие дисбаланс между ростом крупных и убылью малых, который медленно превращает Россию в цепочку из нескольких агломераций вдоль южной границы страны. К таким условиям можно отнести меры государственной жилищной политики, нацеленные на стимулирование нового строительства. В основе такой политики лежит унаследованный от Советского Союза культ количественного роста. Количество введенных в эксплуатацию квадратных метров жилья по-прежнему остается ключевым индикатором развития отрасли, а стройкомплекс — одним из локомотивов экономики, на поддержку которого обращены большие усилия государства.

При этом в последние годы реальные значения колеблются в районе 70–90 миллионов. Чем обусловлены эти колоссальные целевые показатели, ведь население в стране не растет, а попытки посчитать объемы пустующего и неиспользуемого жилого фонда обескураживают? Декларируемая цель — увеличение жилобеспеченности, то есть стимулирование к более свободному и рассредоточенному расселению. Но оценивал ли кто-нибудь реальные долгосрочные риски, к которым приводит расползание выбравших такой путь городов?

Однако это только половина беды. Возможно, в каком-то объеме новое строительство действительно необходимо, но основная часть этого жилья строится далеко не в убывающих Юрьевце или Комсомольске-на-Амуре. Оно создается там, где его проще всего продать: на окраинах Москвы и крупнейших городов, особенно если последние расположены в правильной климатической зоне.

Выстроенные за последние десятилетия программы доступного жилья, разветвленные конструкции ипотечных механизмов, инструменты комплексного развития территорий, пресловутый закон о всероссийской реновации — все это стоит на службе у метрополизации.

Под этой строительной системой давно зарыта мина замедленного действия. Имя ей — половозрастная пирамида населения России. Демографические тренды таковы, что гонка за квадратами жилья становится все более и более бессмысленной — если, конечно, есть смысл в повышении качества жизни россиян.

Вопрос о пределах роста Москвы далеко не нов, а динамика численности ее населения озадачивает многие поколения городских планировщиков. Однако в условиях тридцатилетней депопуляции России этот вопрос актуален не для самой Москвы, а для остальной части страны.

Инструмент, позволяющий взглянуть на город шире, определенно требуется — и в нем должны быть четко расставлены приоритеты в сферах строительной и жилищной политики, позволяющие уйти от культа роста и выработать технологии пространственной стабилизации.

Депопуляция — глобальный вызов человечеству. В России она поначалу коснулась сельских районов, моногородов с депрессивной экономикой и городов Крайнего Севера. Постепенно к классу убывающих примкнули почти все малые и многие крупные города, а в отдельных случаях и крупнейшие. Прогнозы демографов не оставляют надежды на то, что этот тренд изменится и население вдруг снова станет расти — однажды депопуляция не пощадит и столицу. И когда это произойдет, мастер-план управляемого сжатия понадобится Москве уже не в качестве стратегического инструмента упреждающего действия, а в виде операционной программы по латанию дыр в градостроительной ткани.