Деньги, нормы, сервис: чего не хватает владельцам исторических усадеб в России

Глобально есть три больших блока вопросов: первое — финансовое стимулирование инвесторов, второе ― снятие лишних нормативно-правовых ограничений (регуляторная гильотина), третье — административная поддержка инвесторов на местах по принципу одного окна. Сейчас эти ограничения мешают быстро и эффективно заниматься как реставрацией, так и приспособлением памятников к современному использованию.

Поскольку я считаю, что развитие туризма на основе культурного наследия должно быть номер один по сравнению со всеми другими программами по развитию туризма, то должны быть реализованы два механизма финансовой поддержки: льготное кредитование и субсидирование строительства. Сегодня, например, есть гранты на возведение модульных гостиниц: выделяется до 50% от бюджета. Если бы они существовали для проектов, реализуемых в исторической недвижимости, это была бы очень весомая мера поддержки.

Мне, как экономисту и человеку, который понимает, что такое стратегия, не очень понятно, зачем в стране делать акцент на массовое строительство гостиниц в чистом поле. В чем их конкурентное преимущество? Как они будут работать, когда возникнет перенасыщение рынка? По моему мнению, исторические здания должны той точкой притяжения, куда в первую очередь поедут туристы.

Еще один важный момент — снижение административных барьеров на пути предпринимателей. Это упрощение законодательных норм, или регуляторная гильотина, которая позволяет отсечь излишние нормы регулирования, мешающие заниматься восстановлением исторического наследия.

Одно из самых больших противоречий, которые существуют на данный момент для приспособления исторических памятников, ― это конфликт между государственной экспертизой проектной документации и историко-культурной экспертизой. Например, госэкспертиза требует наличия пожарной эвакуационной лестницы на фасаде, а историко-культурная говорит, что это недопустимо, потому что изменять каким-то образом фасад исторического здания нельзя. Очень часто такие противоречия неустранимы. И что с этим делать, никто не знает.

Существует много пробелов. Например, у фондов капитального ремонта в городах нет средств, не выделена законодательно возможность затрат на проведение археологических раскопок и исследований. А когда нужно восстановить дом, то надо сделать шурфы в фундаментах, провести раскопки, проверить состояние фундамента...

Необходимо создание сервиса в регионах, для того чтобы инвестору не приходилось ходить по куче разных инстанций, если он хочет приспособить историческое здание под современное использование. Предлагается создать систему одного окна, куда человек может обратиться и получить поддержку на всех этапах восстановления исторического здания, начиная от вопросов, к кому обращаться за обследованием, кто и какими нормами регулирует проведение реставрационных работ, заканчивая подведением коммуникаций к этому зданию и другими организационными вопросами.

Сейчас мы стоим, на мой взгляд, у порога создания новой индустрии туризма в исторических памятниках. Президент озвучил конкретные цели: до 2030 года должно быть восстановлено минимум 1000 исторических зданий и приспособлено к современному использованию. Это прозвучало и в Послании Федеральному собранию, и в конкретных поручениях. Зафиксирован бюджет в размере 51 млрд рублей, который выделяется на восстановление этих зданий. Не на лобовое восстановление, а на поддержку инвесторов и программы стимулирования.

Проблема других зданий заключается в том, что они находятся в плотной неисторической застройке и их очень сложно каким-то образом приспособить, а многие памятники уже разрушены до основания и восстанавливать их невозможно или нецелесообразно.

Если мы возьмем Центральную Россию, то поймем, что исторических усадеб, которые могут стать точками притяжения, всего 200–300, все остальные здания — это, по сути, исторические здания в малых городах типа Торжка или Ельца, Городца. Если до 2030 года будет восстановлено 100 усадеб и 900 исторических зданий в малых городах, то это уже будет успех.

Но в лучшем случае только на проектирование уйдет года два-три. Потом еще согласование и сама реставрация, в лучшем случае один-два года. Потом еще приспособление, от года. В течение шести лет восстановить тысячу исторических памятников ― это очень амбициозная задача.

Если говорить о создании в России механизма, аналогичного благотворительному фонду National Trust в Британии, который предполагает восстановление полуразрушенных памятников за счет уже эффективно восстановленных, то я не очень в это верю. Во-первых, чтобы этот процесс запустить, нужны изначально достаточно крупные вложения. Нужно создать это ядро восстановленных и эффективно работающих объектов. Кто этим будет заниматься на первом этапе? Для этого должна быть мощная государственная инициатива. В любом случае любая государственная система работает не настолько эффективно, насколько работает частная. Если брать британский опыт, то у них в фонде есть профессиональный совет, состоящий из энтузиастов, из частников, я не очень себе представляю, кто в России мог бы войти в совет и кто достаточно добросовестно будет выполнять роль распорядителя средств, которые будут приходить от эксплуатации этих памятников.

На самом деле у нас уже есть структура, цели которой заключаются в том, чтобы сохранять памятники и приспосабливать к современному использованию. Это АУИПИК ― Агентство по управлению памятниками истории и культуры. Они сдают памятники в аренду, управляют памятниками федеральной собственности, но я не вижу, чтобы с помощью этой действующей системы системно решилась проблема сохранения памятников в России.

Зачастую чиновники принимают законы, нормативные акты, которые оторваны от реальности, и потом задаются вопросами, почему эта норма не работает, ничего не меняется и, как обычно, все плохо. Для того чтобы что-то менялось, нужно опираться на опыт, обращаться к тем примерам, которые уже существуют.

Сейчас выделен федеральный уполномоченный орган власти ДОМ.РФ — распорядитель средств на стимулирование частных инвестиций в наследие. Очень надеюсь, что те структуры, которые сейчас отвечают за разработку этих механизмов, будут опираться на мнение инвесторов и на мнение профессионального сообщества. Если они прислушаются к мнению инвесторов, то есть шансы на успех.