»

«Я чувствую этот негласный заговор». О разных поколениях урбанистов, академической расслабленности, отсутствии большой теории и собственной школе

Петр Иванов, социолог города
Урбанисты думают о городах, а думает ли кто-то о самих урбанистах? О том, чем отличаются разные поколения урбанистов, в чем их ценности, почему мы так далеки от академии, больших теорий и что приходит этому взамен? О приметах времени поговорили с социологом города Петром Ивановым.
«Мы со старшим поколением говорим на разных языках»
Мы со старшим поколением урбанистов говорим на разных языках. Есть какая-то апокалиптическая разница в том, каким образом мы устроены.
Предыдущее поколение ― это поколение, которое застало советское образование в сфере градостроительства и архитектуры.
Каждое поколение формирует административный рынок исходя из своих ценностей, своего видения трансформации урбанистической практики.
Их триумфальный период ― 2010-е годы, когда у нас появился Градкодекс, Правила землепользования и застройки, выход на первый мастер-план. Для них это история про правовое регулирование, где кодификация практик градостроительства была главной задачей.

Если говорить про наше поколение, то для нас ключевым моментом стала популяризация соучастия, а появление программ ФГГС и МГИП было политическим триумфом: появилось некоторое поле деятельности, которое мы сами для себя создали.

Именно поэтому предыдущее поколение не понимают наше, мы говорим про софт. Мы очень мало говорим про правовое регулирование, считаем, что оно есть, но оно какое-то не очень удачное и, мол, давайте в это не будем лезть. У нашего поколения нет амбиций менять Градкодекс, зато есть амбиция внедрить в проектировочные практики маркетинг. Борьба за постпроектные исследования ― в чистом виде история про полноценный маркетинг в урбанистике.

Характерная история нашего поколения ― то, что мы откуда только не произошли: кто из экономики, кто из социологии, кто из журналистики, кто из глянцевой фотографии. Путь в урбанисты нашего поколения был какой угодно, только не прямой, потому что мы уже заканчивали магистратуры, а специализированные программы по урбанистике только появлялись.
Камень преткновения
Характерно эти различия проявляются в вялотекущей дискуссии, где, используя медицинскую метафору, представители старшего поколения говорят, что, когда хирург делает операцию, не спрашивает мнения окружающих. Им кажется, что урбанисты ― это те, кто обладает уникальными компетенциями в градостроительстве. Что это за компетенции ― всегда отдельный вопрос.

Ответов на него много. Есть идея того, что урбанист в анамнезе градостроитель и, соответственно, только градостроительное образование является билетом в урбанистику. Есть и более сложные аргументы. В этой дискуссии возникает идея того, что граждане не должны участвовать в градостроительном процессе, потому что они не компетентны, потому что они фломастером отрисовать правила землепользования застройки не могут.

Нас же объединяет некоторая легкая левизна, потому что у нас есть представление о том, что у горожан должен быть голос. Но дальше идеологические дискуссии довольно слабы. Мы в любом случае действуем на административном рынке, а он детерминирован административной идеологией. Поэтому быть ярым представителем чего-то, что спорит с существующим порядком, и играть на административном поле одновременно невозможно. Ты выбираешь либо маргинальное состояние, либо участие в этих процессах. Как правило, свободу для маргинального состояния дает нахождение в академии, но в последнее время это так тоже не работает. Это на самом деле беда — даже академия перестала быть пространством для поляризации идеологической дискуссии.
«В условиях упорядоченной урБАнистики»
Есть и третье поколение урбанистов, которое сформировалось в условиях высокой степени институциализации урбанистической практики. Сейчас уже сформировался набор институтов, у нас есть кафедра Глазычева, Высшая школа урбанистики, ИТМО, много проектных бюро, которые заинтересованы в выпускниках этих программ, и сформировались ожидания относительно того, что умеют выпускники тех или иных программ, чему учат на этих программах. Есть понятные точки приложения труда в виде программ Минстроя.
Новое поколение живет в условиях очень упорядоченной урбанистики, и для меня большой вопрос: что им надо от нее, что им не хватает? Каков их реформаторский задел?
У каждого поколения есть какая-то мечта. Старшее поколение мечтало о градкодексе и правовом регулировании. Мы мечтали о маркетинговых практиках. О чем мечтает третье поколение ― я пока не знаю.
Отформатировать для академии
Есть и еще одно различие. Старшее поколение замечательно заземлено в академии. Можно по-разному относиться к качеству производимых текстов, но они производились в больших количествах в архитектурных, строительных, философских журналах. У нас же очень плохо производится какое-то оформленное знание.

Наше поколение очень сложно отформатировать для академического формата. Притом что есть много классных специалистов, которые обладают замечательной частной практикой, большим набором знаний и компетенции, которые хорошо было бы транслировать. В этом и состоит идея Школы урбанистики и городских исследований «Города». У меня своего рода произвол как программного директора: все преподаватели так или иначе мои хорошие знакомые. Я считаю, что они делают что-то классно, я сталкивался с их работой, я понимаю, что это достойно уважения.

Для школы характерна междисциплинарность. У нас в школе есть только один конвенциональный градостроитель ― это Александр Антонов, он из предыдущего поколения, но он сыграл очень важную роль коммуникатора, организовывал вокруг себя сообщество. Есть социологи, специалисты по государственному и муниципальному управлению, географы, специалисты в разных сферах, которые так или иначе связаны с городом. Мы хотим показать, что на самом деле одна из важных ценностей урбанистике нашего поколения является то, что путь в урбанистику доступен самым разным специальностям.

У нас есть история экологии, история градостроительства, сама по себе городская история. У урбанистов всегда было скептическое отношение к краеведению, но подход urban history говорит о том, что городская история ― это на самом деле очень важная вещь. Это нечто, что позволяет в хронологической перспективе смотреть на город, находить тенденции его развития и описывать собственную логику этого города, которая является подспорьем или препятствием для тех или иных шагов по развитию.

Есть разные способы говорить про мышление о городе с позиции социальных наук. Подбор всегда тесно завязан на личность того, кто собирает курс. Дальше этот личный опыт, как правило, накладывается на самостоятельное изучение литературы. Учитывая, что мы практики, самостоятельное изучение литературы получается не конвенциональным. Это большое достоинство, с одной стороны, с другой стороны, у нас нет единого теоретического поля. Мы читали слишком разное.
Поколение отсутствия большой теории
Рад, что у школы нет большой методологии, потому что, мне кажется, наше поколение ― это поколение отсутствия большой теории.
Если для предыдущего поколения важна теоретическая рамка, для нас в большей степени характерна некоторая расслабленность и теоретическая необязательность.
Мы можем цитировать, думать научными концептами, но, как правило, эти концепты нужны для того, чтобы упрощать ситуацию, нежели для того, чтобы ее усложнять.

Так происходит, потому что мы вышли на рынок, когда увлечение сложными концептами прошло. Прошли 1990-е, начало 2000-х, наш язык оказался более адаптивен в ситуации взаимодействия с технократами. Он простой, он приближен к тому, как говорят нормальные люди, он не отсылает к каким-то слишком большим смыслам.
Урбанистика — всё
Старшее поколение считает, что урбанистика ― всё, во всяком случае их урбанистика. Потому что после множественных поправок Градкодекс стал бесполезным документом. Генеральные планы и ПЗЗ тоже стали очень дырявыми документами. Разработать качественные правила землепользования и застройки можно, но толку от этого будет мало. Получается, что их мечта просуществовала какое-то время, а дальше начала стремительно растворяться.

Возможно, с нами происходит та же самая история: благостная соучаствующее урбанистика потихонечку претерпевает эрозию. Практика, скорее всего, останется, но в изрядной мере потеряет свой дух и станет малоинтересна.
Заговор
Еще одна важная характеристика нового времени состоит в том, что, с одной стороны, все затаились, с другой стороны, сблизились. Те, кто в другой ситуации были бы поляризованы и испытывали антагонизм по своей институциональной принадлежности, как будто вступили общий заговор урбанистов о том, что нужно пережить тяжелый период и делать это вместе. Я чувствую этот заговор.

А чтобы с чего-то начать, можно найти какое-то ответвление своей специализации, которая вновь принесло бы радость жизни: искусство, природа, социологическая теория, урбан-хистори, дог-френдли-среда. Сейчас совершенно удивительная волна развития урбанистики: это движение в сторону дог- и пет-френдли-среды. Это как минимум мило, когда ты делаешь что-то для кого-то пушистого, потом этот пушистый носится и радуется, в этом есть какая-то сермяжная радость.
Общество лучше мы не сделаем, на крупные политические процессы мы не повлияем, но хотя бы собаки будут счастливые.