«настройка его оптики была эксклюзивна»:
о методе и наследии глазычева рассказывают его современники

Старший преподаватель МВШСЭН (Шанинка), председатель Совета партнерства Ассоциации менеджеров культуры (АМК), профессор МААМ, руководитель группы экспертов конкурса по комфортной среде малых городов и исторических поселений

1. Какие идеи привнес В.Л.Глазычев в дискуссию о городах?

Вячеслав Леонидович, с которым мы были дружны, продвигал несколько важнейших для работы с городом идей. Первая: чрезвычайно существенен тезис об ограниченности чисто архитектурно-градостроительного подхода к городу. Важны жители, власть, предприниматели и их отношения. Отсюда такое внимание к среде города, к экологии, к важнейшим элементам природного каркаса, таким как рельеф (Гончары и Орджоникидзе), потоки воздуха (загазованность Ленинского проспекта на границе с Нескучным садом в Москве).

Другая, с моей точки зрения фундаментальная идея связана с тем, что архитектурные интервенции в сложившуюся среду всегда порождают конфликт старого и нового. Этот конфликт не решить без вовлечения жителей, местного сообщества. Это вовлечение предполагало не только участие, но и финансирование, любимым примером Славы был про Вашингтон, в котором согласовательные комиссии доказывали необходимость трат на благоустройство. Именно выработку справедливых и разумных правил взаимоотношений между людьми Вячеслав Леонидович считал важным элементом культуры горожанства, квалифицированного пользователя города.

2. Какие работы Глазычева вы считаете ключевыми для российской урбанистики и почему?

Ключевыми я бы назвал книги, посвященные городской среде: Как снять конфликт — одна из основных моих забот. Вечерняя Москва, Приложение «Квартирный ряд», №1, «Социально-экологическая интерпретация городской среды», Городская среда. Технология развития. Настольная книга. Во второй дается определение среды с различением предметно-пространственной обстановки и средового поведения, средового подхода, и уже тогда говорится о важности социокультурного рассмотрения города, В этой книге Вячеслав Леонидович предвосхищает распространение городского садоводства, обсуждая тему взаимодействия городского и природного у Кэндзо Тангэ.

В третьей книге вводится понятие культурного потенциала (КП) как способности городского сообщества «создавать вновь и поддерживать условия своего развития». Уже здесь Вячеслав Леонидович сталкивается со сложностью определения понятия «городское сообщество» и решает не определять его сразу, а последовательно приближаться к нему, используя наблюдательность и здравый смысл. Взамен распределительного подхода, основанного на величине городов, Глазычев предложил более конструктивную средовую технологию, требовавшую действовать по отношению к культуре с пониманием ее органической жизни, учитывая реальные интересы различных социальных групп. Способность горожан развиваться на базе осознания самих себя — вот новое определение КП, опорой которому становятся культурные институты (музеи, театры, библиотеки, клубы). Именно в этой книге изложена методология решения городских проблем с помощью обсуждения на семинарах программ развития поселений, разработки инструментов реализации этих программ, составления кадастра городских и связанных с ними земель. Чрезвычайно важно, что Вячеслав Леонидович продемонстрировал практичность схемы перехода от культурно-символического потенциала места к повседневной организации жизнедеятельности на территории.

3. Чему стоит поучиться у Глазычева молодым урбанистам?

4. В чем ключевые особенности подхода Глазычева в работе с городами?

Умелое использование чужих техник работы (детские рисунки) с изобретением своих (с помощью доставщиков-подростков (дизайн мотороллеров) доставить на Чистых прудах пожилым пенсионеркам, садоводам-любителям пакетики с семенами черри-томатов с инструкцией); внедрение нормы приглашения экспертов для работы с местными командами, которую мы с коллегами активно использовали с 1990-х годов вплоть до настоящего времени. Именно Вячеслав Леонидович Глазычев обосновал необходимость образовательно-консультационных программ для подключения местных жителей к процессу городского развития. Чрезвычайно важно, что именно Слава предвосхитил появление тактического урбанизма, обосновав важность местных инициатив и акций в противовес распространенному в то время книжному исследованию городов. Стоит напомнить, что, как настоящий социолог города, Глазычев внимательно относился к таким антисоциальным явлениям, как наркомания, пьянство, бедность и апатия. Эффективность градоустроителя и заключается в изобретении того, как стимулировать решение этих проблем с помощью самого сообщества.

Архитектор, доцент научно-образовательного центра «Урбанистика»

1. Какие идеи привнес В.Л.Глазычев в дискуссию о городах?

Основополагающая идея Вячеслава Леонидовича заключается в том, что города без горожанина не бывает. Строго говоря, это восходит еще к Аристотелю, но в каждом поколении ее приходится повторять на понятном языке, в современном контексте и на современном уровне знаний, что Вячеслав Леонидович делал блестяще. Знание Города — это ведь не сумма заученных фактов и перебор «успешных практик», а их интерпретация в этно- и социокультурном контексте на реальной территории.

Игнорирование этого фактора в советском массовом строительстве благополучно не привело к созданию городской среды, а сегодняшняя практика застройки Москвы бесконечными торчками-небоскребами разрушило уже сложившуюся, причем без возможности ее воссоздания.

2. Какие работы Глазычева вы считаете ключевыми для российской урбанистики и почему?

Вообще-то, стоит прочитать все работы Вячеслава Леонидовича, в том числе и многочисленные интервью. Но вот есть две книги, без которых никак не обойтись тем, кто серьезно собирается заниматься городом, — «Город без границ» и «Урбанистика». А почему? По внимательному прочтению сами поймете. Правда, для понимания требуются усилия: эти тексты не подписи в комиксах и клиповое сознание здесь не работает. Для сведения: есть сайт с текстами Вячеслава Леонидовича — glazechev.ru.

3. Чему стоит поучиться у Глазычева молодым урбанистам?

К сожалению, на сегодня мы имеем массовые попытки разного рода условных «проектировщиков» с помощью того, чего они не знают и не умеют, работать с тем, что они не понимают. Как результат — бурный поток мастер-планов, которые не тянут даже на осмысленную градконцепцию. Или разного рода Сберсити, Доброграды, Экограды и подобные им градостроительные суррогаты.

И второе — удивительная в своей наивности трактовка работ в области банального благоустройства как работ в области урбанистики. Для того чтобы приблизиться к пониманию науки урбанистики, надо много читать, много знать, уметь анализировать и осмысленно интерпретировать. Все то, что прекрасно знал и умел Вячеслав Леонидович. Пока не наблюдаю этого в массовом сознании причастных к работе с Городом персонажей.

4. В чем ключевые особенности подхода Глазычева к работе с городами?

Когда мы начинали работать с городами или территориями, то первым делом стремились понять их жителей. Все остальное — это производные от них. И тогда, например, «экономика на территории» трансформируется в «экономику территории». Первая — это о бухгалтерии, а вторая — о людях. Первая примитивна по своей сути, вторая очень сложна и с трудом поддается табличной форме мышления и отчетности.

И это был противоположный главенствующему и калечащему тогда и сегодня наши города так называемому отраслевому подходу в градостроительстве. Являясь всего лишь продолжением столетней давности функционального подхода, он остается очень удобным инструментом градостроителей, где горожане существуют исключительно как упрощенные биологические объекты. Их существование определяется как приложение к строительным технологиям, а смысл существования в максимальной прибыли на единицу вложенных средств инвесторами. Психология, а скорее психопатология «человейников» и установки исключительно на строительство квадратных метров — это оттуда.

Подход Вячеслава Леонидовича к работе с городом предполагал понимание Города как сложноживущего этно- и социокультурного организма, а не функционирующего комплекса ЖКХ, в этом и была его особенность.

Директор центра стратегического анализа РУТ (МИИТ)

1. Какие идеи привнес В.Л.Глазычев в дискуссию о городах?

XX век был ознаменован обыскуствлением того, что раньше мыслилось неизменным: общественных и производственных отношений, способа жизни и ее процессов. Коснулся проектный залог и городов. В СССР и на Западе начали строить новые города сразу, целиком, проектируя их в условиях чистого поля.

События 1990 года выдвинули новый запрос: минимизацию участия государства и держателей капитала в жизни общества. В результате возник вопрос: как будут жить города в новых условиях? Оказалось, что выживут не все, будет происходить масштабное переустройство советской матрицы, которое продлится не одно десятилетие. Теоретиком этого процесса стал Вячеслав Глазычев.

Глазычев привнес в дискуссию о городах важнейшую категорию: естественное и искусственное. Важно различать процессы, идущие в городе и с городом, которые могут быть верифицированы (и в какой мере), и процессы естественные, протекающие по понятным законам, и с чем работать из проектной позиции можно, но в сложившихся условиях бесперспективно.

Нельзя сказать, что эта идея в исполнении Глазычева уникальна. Но настройка его оптики была эксклюзивна. Источник этой эксклюзивности — понятийная различительность, полученная им в Московском методологическом кружке у Г.П. Щедровицкого. Мыследеятельностная онтология, чувствительность к феноменам реальности, знание истории на фундаментальном уровне (тут вспоминаем его перевод Филарете) и большой опыт архитектурной практики собрались в уме Глазычева в современный урбанистический метод.

2. Какие работы Глазычева вы считаете ключевыми для российской урбанистики и почему?

Я бы не выделял у Глазычева фундаментального теоретического труда. Его книги писались в разных ситуациях, рефлектировали и разными инструментами описывали разный опыт. Вячеслав Леонидович был человек рефлексивный и регулярно занимался переосмыслением происходящего и своего места в нем. С другой стороны, идеи базового труда «Дизайн как он есть», написанного им в тридцатилетнем возрасте, видны как метод и в дальнейших работах — чего бы они ни касались. Спасает то, что Глазычев имел литературный дар, живую и понятийно проработанную речь, читать его легко и приятно, поэтому обилие работ не мешает освоению предмета урбанистики, соавтором которого он, безусловно, является.

Также нельзя забывать, что Глазычев активно снимался — снимать его любили, и осталось большое количество видеоматериалов, где можно увидеть его живую речь, дискуссии и отличные авторские программы.

3. Чему стоит поучиться у Глазычева молодым урбанистам?

Молодым урбанистам легко оторваться от культурной традиции: многие просто не подозревают о ее существовании и о том, что многие велосипеды давно изобретены. Причем совсем недавно. Например, в СССР. Второй риск — работать с городами как с объектами, а не как с пространством разворачивания жизни и деятельности людей с соответствующей проблематикой, понятийной базой и умением видеть реальность. Этот подход доминирует в государственных документах (когда стратегия, например, сводится к пообъектному перечню того, что нужно построить и упускает качественные изменения ситуации, к которым мы стремимся) и в большинстве образовательных программ. Особенно в тех, где педагоги сами не очень разобрались в деятельностной онтологии с соответствующим методом мышления.

4. В чем ключевые особенности подхода Глазычева к работе с городами?

Научный руководитель факультета городского и регионального развития, ординарный профессор НИУ «Высшая школа экономики»

1. Какие идеи привнес В.Л.Глазычев в дискуссию о городах?

Придется начать издалека. В 1928 году по инициативе Николая Александровича Ладовского (1881–1941) было организовано Объединение архитекторов-урбанистов. Ладовский писал тогда: «…ОРУ явилось на свет не случайно, но вследствие назревшей необходимости выдвинуть на первое место вопросы планировки». В 1931 году «партия решительно осудила буржуазную теорию планировки городов»; наука и практика Urban Planning была тем самым отменена в России на следующие шестьдесят лет и заменена советским градостроительством. Для тех, кто не помнит, напомню, что определение урбаниста, согласно словарю Merriam-Webster, специалист в области планировки городов (Definition of Urbanist: a Specialist in City Planning).

Глазычев вернул этот классический дискурс в актуальный публичный (научный, общественно-политический) оборот. Вот что писал Вячеслав Леонидович в начале 1990-х: «…термин „градостроительство“ не имеет прямого аналога в мировом словаре, он восходит к абсолютистской традиции, восходящей к ассирийскому царю Синаххерибу. Это символическое отражение того феномена, когда властитель сооружает что-то новое на пустом месте либо на месте, воспринимаемом властителем как пустое. В русской летописной традиции: „и поставиша град“». И далее утверждал, что градоустройство (урбанистика, City Planning), в отличие от градостроительства, «предполагает формирование рамок, в которых происходит развитие города, в котором участвует множество игроков, включая носителей воли, направленной на реализацию различных задач».

2. Какие работы Глазычева вы считаете ключевыми для российской урбанистики и почему?

Здесь мой ответ будет, так сказать, личностно окрашенным.
Во-первых, «Мир архитектуры: Лицо города» — книга, написанная в соавторстве с Алексеем Эльбрусовичем Гутновым) и изданная в 1990 году. Мы познакомились с Вячеславом Леонидовичем вскоре после выхода этой книги и отчаянно спорили по поводу ряда идей, в ней представленных. В итоге (лет через двадцать, когда мы уже были на «ты») Глазычев, как всегда, оказался прав…

Во-вторых, «Урбанистика». Эта книга, изданная в 2008 году, была, напомню, посвящена памяти В.Н.Семенова, Г.Д.Дубелира, П.А.Велихова, «трудами которых были заложены основы российской урбанистики». После ее выхода в свет у нас с Глазычевым был шуточный спор о том, сколько наших коллег в Москве читали монографию Григория Дмитриевича Дубелира «Планировка городов», изданную в Санкт-Петербурге в 1910 году.

В-третьих, «Город без границ». Эта книга вышла в свет в 2011 году благодаря издательскому дому «Территория будущего», владельцем которого был мой старинный приятель Александр Погорельский.

Глазычев пригласил меня поработать модератором на презентации этой книги. Я с радостью согласился, но буквально в тот же день получил вызов на правительственное совещание по вопросам транспортных тарифов и инвестиций, назначенное к проведению в «сталинском» бронепоезде на маршруте Омск — Новосибирск. Рассказал эту историю Вячеславу Леонидовичу, он долго смеялся и, к счастью, совсем не обиделся.

3. Чему стоит поучиться у Глазычева молодым урбанистам?

Кто-то из упомянутых здесь молодых урбанистов может подумать, что, мол, Блинкин изображает Глазычева неким идеальным персонажем. Да нет, конечно, не был Слава ангелом по плоти. Но, как писала когда-то Белла Ахатовна Ахмадулина, «но все ж он мой товарищ. А я люблю товарищей моих».

4. В чем ключевые особенности подхода Глазычева к работе с городами?

Прежде всего в универсальности оптике. Вячеслав Леонидович смотрел на город глазами умудренного жизнью горожанина, планировщика-практика, ученого в области пространственного развития, архитектора, дизайнера, общественного деятеля…

Доцент РАНХиГС при Президенте РФ, Финансового университета при Правительстве РФ и НИЯУ МИФИ, вице-президент Национальной гильдии профессиональных консультантов, кандидат философских наук

1. Какие идеи привнес В.Л.Глазычев в дискуссию о городах?

Я сам не являюсь урбанистом и, несмотря на долгие годы дружеских отношений с Вячеславом Леонидовичем, только осваиваю его работы по проблематике городов. Он ушел от нас неожиданно, но успел подарить нам несколько великолепных книг, написанных в последние годы жизни: «Урбанистика» (2008), «Политическая экономия города» (2009) и «Город без границ» (2011). Ну и, разумеется, нельзя забывать о его непревзойденном сборнике «Глубинная Россия» (2003; 2-е изд. 2005), представляющем собой описание уникального опыта социальных исследований малых городов.
Я смотрю на проблематику городов прежде всего как методолог с практическим опытом в сфере городского и регионального развития. И, с моей точки зрения, самая главная идея Глазычева — это комплексный подход к проблемам изучения городов и планирования их будущего, органично соединяющий стратегический взгляд на формирование и развитие городов с политэкономическим, с социальными исследованиями и точкой зрения пространственного развития. Причем все это помещается в исторический контекст развития архитектурно-градостроительного проектирования и планирования.

Обладая обширными и глубокими познаниями в различных предметных областях, Глазычев находил время на то, чтобы читать своим магистрантам в РАНХиГС короткий курс под названием «Методология социального знания». Защитив свою первую, кандидатскую диссертацию по философии (1968), он придавал большое значение методологическим вопросам и хотел передать этот курс в хорошие руки, неожиданно обратившись с таким предложением к автору этих строк. Я попросил у Вячеслава Леонидовича для начала послушать курс в его исполнении. И хотя в свое время я написал целую диссертацию как раз по методологии социального знания, я не мог не отдать должное оригинальности подхода Глазычева, который был интенционально развернут в сторону проблем архитектуры, градостроительства и территориального развития. При этом изложение методологических вопросов подкреплялось великолепным знанием материала соответствующих предметных областей.

К сожалению, Вячеслав Леонидович не оставил нам публикаций по теме этого курса. Но для понимания его основных идей можно обратиться к статье «Логико-методологические компоненты знания в мире техники» (в сб.: «Философские вопросы технического знания», 1984), где Глазычев исходит из рабочей гипотезы многокомпонентности знания в мире техники, который исторически вырос из единого античного «техне», а в наше время формируется как своеобразное совмещение трех миров: науки, практического действия и искусства. При этом решение технической задачи (в таком широком понимании) Вячеслав Леонидович иллюстрирует на примере трех вариантов реконструкции существующего города. Технические знания, обеспечивающие решение задач такого класса, соединяют в себе аналитический, проектный и конструктивный компоненты, и сейчас мы вполне могли бы назвать их социальными. Или рассматривать социальные знания по аналогии с подобными техническими.

2. Какие работы Глазычева вы считаете ключевыми для российской урбанистики и почему?

Отвечая на первый вопрос, я уже назвал четыре книги и одну статью Глазычева, которые я считаю ключевыми. К этому списку я бы добавил книги «О нашем жилище» (1987), «Мир архитектуры (лицо города)» (1990, совм. с А.Э.Гутновым), «Городская среда: технология развития» (1995, совм. с М.М.Егоровым, Т.В.Ильиной и др.). И, конечно, уникальный учебник «Управление территориальным развитием: курс лекций для слушателей магистратуры 2010–2012 гг.» (2015, сост. С.Э.Зуев, Е.О.Ларионова).

Для понимания исторического контекста важны книги Глазычева, посвященные исследованию архитектурного наследия, истории градостроительного планирования и т.д. А в методологическом плане не стоит забывать о его работах по теории дизайна, созданных в уникальной творческой среде звездного коллектива, собравшегося в конце 1960-х годах в стенах ВНИИТЭ (О.И.Генисаретский, В.Я.Дубровский, К.М.Кантор, Г.П.Щедровицкий и др.). По сути, теория дизайна строилась как методология проектирования, применимая к широкому кругу вопросов — от собственно дизайна до архитектурно-градостроительного проектирования. Несколько позже Вячеслав Леонидович самостоятельно переосмыслил эти результаты, что привело к появлению двух его первых книг: «О дизайне: Очерки по теории и практике дизайна на Западе» (1970; 2-е изд. под названием «Дизайн как он есть», 2006) и «Организация архитектурного проектирования» (1977).

Ну и, конечно, не следует забывать о многочисленных книгах, в издание которых В.Л.Глазычев внес значительный вклад как редактор и переводчик. Особенно следует отметить сборники его переводов текстов Кевина Линча «Образ города» (1982) и «Совершенная форма в градостроительстве» (1986), а также перевод книги Роберты Грац «Город в Америке: Жители и власти» (1995; 2-е изд. 2008).

3. Чему стоит поучиться у Глазычева молодым урбанистам? 4. В чем ключевые особенности подхода Глазычева к работе с городами?

Мне будет сподручнее сначала ответить на 4-й вопрос, поскольку подход — это и есть то, чему, на мой взгляд, молодым урбанистам стоит поучиться у Глазычева в первую очередь. Отвечая на 1-й вопрос, я уже говорил, что самая главная идея Глазычева — это комплексный подход к проблемам изучения городов и планирования их будущего. При этом он умел удивительным образом совместить стратегический взгляд на город с высоты птичьего полета с умением погружаться в детали, быстрое принятие управленческих решений — с неторопливыми и вдумчивыми социальными исследованиями. Еще он умел видеть конкретный город, его пространственно-планировочные характеристики и архитектурные особенности в исторической перспективе, соотнося его черты с лучшими достижениями и канонами стиля градостроителей прошлого. И мог приземлить все это, переводя стратегические замыслы и градостроительные концепции на язык, понятный управленцам и чиновникам.

Достаточно вспомнить грандиозную идею расширения Москвы, которая вначале казалась нереализуемой как ученым, так и чиновникам.

Вячеслав Леонидович искренне гордился тем, что его предки принадлежали к сословию потомственных почетных граждан. То есть выходцев из низов, кто своей профессиональной и общественной деятельностью заслужил почти дворянское достоинство. Причем получил это не по крови, а именно по заслугам. Глазычев и сам был членом Общественной палаты РФ, занимал солидные позиции в профессиональных организациях. В частности, в разное время он был секретарем правления Союза архитекторов СССР, президентом Российской национальной академии дизайна и т.д. Хотелось бы пожелать молодежи не сторониться подобной деятельности, поскольку, если ею не будут заниматься лучшие, неизбежно начнется отрицательный отбор.

И the last but not the least: Вячеслав Леонидович обладал отменным чувством стиля. Это проявлялось у него во всем: в манере одеваться, держаться, выступать, вести беседу… Его образ и создаваемую им ауру трудно было спутать с кем-то другим, они запоминались с первого взгляда. В течение многих лет этот образ был своего рода воплощением урбанистики среди наших родных осин: сначала экзотическим, а потом популярным и даже модным. Когда с 2005 по 2008 год на НТВ шла аналитическая телепередача Глеба Павловского «Реальная политика», в которой Глазычев участвовал под псевдонимом Мистер Монблан, ему можно было даже не переодеваться. И я надеюсь, что фирменный стиль Вячеслава Леонидовича тоже останется хорошим примером для подражания, о котором стоит помнить молодым урбанистам.

Исполнительный директор института «Ленгипрогор», член Совета некоммерческого партнерства «Национальная гильдия градостроителей»

Слава, а я смею надеяться, что я могу его так звать, был прежде всего моим другом, и уже потом единомышленником. Мы могли с ним обсуждать разные темы, а тем более профессиональные, без оглядки на ситуацию, коньюнктурность, статусы и пр. Исходя из этого и последуют мои ответы на поставленные вопросы.

1. Какие идеи привнес В.Л.Глазычев в дискуссию о городах?

Глазычев выступал за гуманизацию городской среды, акцентируя внимание на человеческом измерении урбанистики. Его ключевые идеи:

• Участие жителей в планировании. Он считал, что города должны создаваться не только для людей, но и вместе с ними, отвергая технократические подходы.
• Культурная идентичность. Подчеркивал важность сохранения исторического наследия и уникальности мест, критикуя унифицированную застройку.
• Мягкое развитие. Вместо радикальной модернизации предлагал постепенную адаптацию городской среды с учетом социальных и культурных контекстов.
• Междисциплинарность. Объединял архитектуру, социологию, искусствоведение и экономику, рассматривая город как сложный организм.

С точностью до моего личного восприятия В.Глазычева как идеолога градоустройства и пространственного развития это:

Оформление такой сферы знания и деятельности как дизайн.
Конечно, с опорой на СМД-подход и коллег по методологическому цеху (Г.П. Щедровицкий, О.И. Генисаретский, О.Б. Алексеев, П.Г. Щедровицкий). Советская градостроительная и архитектурная школа после движения конструктивистов и генпланистов (20-е годы XX века) не знала другого такого прорыва в знании, как дизайн. Думаю, что в этой же области размышлений лежит и перевод В. Глазычевым книги Кевина Линча «Совершенная форма в градостроительстве» (1986). Философский вопрос, что первично — форма или содержание, в этих работах получил другое измерение: не вещи, не предмета, а города. И до сих пор нет исчерпывающих ответов на этот вопрос.

Следующий вклад В.Глазычева — это, конечно, номинирование темы пространственного развития. Первые обоснования и конкретные действия (например, Комиссия по пространственному развитию Приволжского федерального округа, 2001–2004). В это время проводится полевое исследование (обследование) городов и поселений ПФО и выпускается книга «Глубинная Россия», где фактологически показывается, что процесс урбанизации не столь однозначен и что система расселения РФ, опирающаяся на сеть малых городов и поселений, имеет потенциал воспроизводства и автономности.

В 2004–2007 годах из наших общих обсуждений родилась идея институционализации профессии — «градоустройство». Именно в рамках этой активности появилась кафедра Глазычева в Шанинке, и Слава ее сконструировал и запустил в жизнь.

2. Какие работы Глазычева ключевые для российской урбанистики?

• «Урбанистика» (2008) — фундаментальный труд, где Глазычев систематизировал подходы к изучению города как социально-культурного феномена. Книга стала учебником для многих специалистов.
• «Городская среда: технология развития» (1995) — здесь он предложил методы проектирования, ориентированные на потребности человека, а не только на технические нормы.
• «Социально-культурные основы архитектурного проектирования» (1990) — работа, в которой обоснована связь архитектуры с общественными ценностями.
• «Россия в петле модернизации» (2009) — анализ проблем российской урбанизации и критический взгляд на слепое копирование западных моделей.

Почему они важны? Эти труды заложили основу для перехода от советского технократического планирования к современной урбанистике, ориентированной на человека и культуру.

3. Чему стоит поучиться у Глазычева молодым урбанистам?

• Широте взглядов — умению сочетать анализ данных с гуманитарным знанием (история, искусство, социология).
• Критическому мышлению. Он не боялся ставить под сомнение модные тренды, например слепую европеизацию российских городов.
• Коммуникации с обществом. Глазычев активно вовлекал жителей в обсуждение проектов, выступал как просветитель (его лекции и публицистика доступны широкой аудитории).
• Этике профессии. Настаивал, что урбанист должен быть не просто технократом, но и адвокатом городских сообществ.

Конечно, кто не общался со Славой вживую, не может себе представить обаяние его личности и способа изьяснения своих мыслей. Уж чему надо у него учиться (я точно старался это перенять), так это мастерству владения русским языком. Так, как говорил Слава, говорили, видимо, Пушкин, Лермонтов, Фет, Блок, Чехов и т.п. Совершенно блестящее владение языком и мастерство ораторского искусства.

4. В чем ключевые особенности подхода Глазычева к работе с городами?

• Антропоцентризм. Город — это прежде всего люди, их память, привычки и взаимодействия.
• Контекстуальность — отказ от шаблонов; каждое решение должно учитывать уникальность места (климат, история, культура).
• Диалог времен — баланс между сохранением наследия и современными потребностями.
• Практикоориентированность. Несмотря на академичность, Глазычев участвовал в реальных проектах (например, разработка стратегий для малых городов России).
• Критика точечной урбанизации. Выступал против точечной застройки, разрушающей целостность среды.

В этом академизм Вячеслава Леонидовича, или Славы, в зависимости от собеседника. Он был последние двадцать пять лет единственным градостроителем, кого власть уважала и побаивалась. Мы пока не родили из своих рядов подобного авторитета.

Вячеслав Глазычев оставил наследие, которое учит видеть город не как набор зданий, а как живой организм, где культура, сообщество и история неразделимы. Его идеи особенно актуальны в эпоху глобализации, стирающей локальную самобытность.

Юрий Перелыгин и ИИ ))

Научный руководитель Московской высшей школы социальных и экономических наук (Шанинки)

1. Какие идеи привнес В.Л.Глазычев в дискуссию о городах?

Можно перечислять очень многое — в проектно-технологическом ключе, в способах анализа и подхода. И, наверное, многие про это скажут. Поэтому повторяться не буду, а назову главное для меня. Глазычев превратил город в исторический предмет — в том смысле, что поместил его поверх (или глубже) тех дисциплин и профессий, которые занимаются городом как собственным предметом. Он для него базовое и предельное понятие, из которого и проистекают все эти подходы и, безусловно, важные технологии. Это базовая и, если можно так сказать, первичная сущность (πρῶτος — «первичный», наивысшая реальность), формирующая историю и неразделимая на отдельные фрагменты. Он и сам был этому соразмерен: тип человека эпохи Ренессанса, благодушно преодолевающий профессиональные позиции архитектора, дизайнера, чиновника, педагога и много кого еще. Целостность города и целостность Глазычева вполне соразмерны друг другу.

2. Какие работы Глазычева ключевые для российской урбанистики?

Вот именно поэтому при всей ценности его отдельных книг (я, например, все время что-то подсматриваю в его «Городе без границ») наиболее существенным мне видится реконструкция непрерывной и большой исторической связности. «Трактат об архитектуре» и Аверлино здесь очевиден. И дело не столько в его Сфорцинде, сколько в поисках собственной идентичности, узнавании себя и своей темы в большой истории. Прежде чем что-то предлагать, было бы правильно себя представить. И его бережный перевод — это знак принадлежности. Вот у него это так получилось — в конечном счете Аристотель Фиорованте был, как говорят, учеником Филарете (Аверлино). Глубокая общеевропейская традиция, опирающаяся на общее античное наследие, которое повторить невозможно, но и обойти тоже нельзя.

3. Чему стоит поучиться у Глазычева молодым урбанистам?

Он был социальным педагогом в смысле постоянного воспроизводства особого типа проектирования, которое предполагает постоянный отказ от авторства в пользу других людей и сообществ, вместе с которыми и над которыми он работал. Это было везде — во Владимире и Чувашии, в Нижнем и Казани, да много где, на всех просторах глубинной России, которую он знал и которая знала его. Я бы сказал, это особый тип экзистенциального проектирования — не в понимании, упаси бог, конструирования «нового человека», а как инициация общественных энергий.