ГОРОДСКАЯ, 20

Конец 2006-го года. Стройка стоит. Начинаются примерно такие диалоги:

К тому времени пару секций подняли на четыре-пять этажей, а у наших даже фундамента не было. Фактически к сроку окончания строительства мы не имели ничего. В 2007 году я понял, что все, попали. Надо что-то предпринимать.

На стройплощадке была будка. В ней сидел «риэлтор Гена» и «продавал» квартиры. Но так как продажи не шли, я попросил его тех, кто будет приходить и интересоваться судьбой дома, звать на встречу. В назначенный день и час около вагончика собралось 20 человек. Погода была фиговая, поэтому мы пошли в маленькое армянское кафе рядом с магазином автозапчастей.

Зашли. Как-то все поместились. Вопрос из зала: «Кто собрал?». «Я собрал». «По какому вопросу?». Говорю: «Так и так, есть подозрение, что нам кирдык с этим домом».

Дальше стали собирать единомышленников, команду, народ. Но в начале я и представления не имел, как все это организовывать. Просто получилось так, что первый раз собрал всех я. С тех пор так и продолжалось.

В первую очередь я поехал к братьям по несчастью — надо было собрать информацию о том, как все произошло в других местах. Подольск, улица Машиностроителей. Дом, который тоже строил Денисов, стоит. К тому времени инициаторы уже начали организовывать там некоммерческое партнерство и переводить инвестконтракт на себя. «Делайте то же самое, что и мы. Это самый правильный выход. Деньги кончились, и их вам никто не вернет. Кроме как доплатить и достроить, вариантов нет», — услышал я. Подольск, улица Юбилейная. Тоже «денисовский» дом, и тоже активные ребята организовали некоммерческое партнерство. Это была оптимальная правовая форма, позволяющая достроить дом.

Как описать следующие несколько лет? Рутинная работа. Письма, бумаги, обращения, поездки. Наша команда, а тогда в ней было человек пять, получала ответы: «Никто никому ничего не должен, это частное строительство. Расторгайте договор и обращайтесь в суд с требованием вернуть деньги». Было понятно, что никаких денег по суду мы не получим. В каждой второй бумаге нам обещали, что дом будет взят на контроль. Мы продолжали собирать отписки.

Параллельно вокруг нас собирался народ. В 2006 году уже существовал форум «Некоммерческое партнерство «Защита прав соинвесторов Троицк Е-42», где зарегистрировалось около 100 человек. Помог снова Гена, спасибо ему огромное. Мы с ним договорились: он будет давать контакты людям, которые приходят покупать квартиру или смотреть за ходом строительства. Он по сути, того не понимая, нас сплотил.

Мы продолжали ездить по инстанциям. В Государственной Думе я был три раза, в Правительстве Московской области. Несколько раз встречались с Александром Хинштейном по этому поводу [Александр Хинштейн — депутат Госдумы, отвечал за сектор по работе с обманутыми дольщиками — прим.ред]. Вообще в Госдуму было непросто попасть. Это наши дольщики через своих знакомых организовывали. Мне звонили: «У знакомого знакомого знакомого есть депутат Госдумы, который может вас выслушать». Но, как правило, все эти встречи заканчивались фразой: «Мы вам позвоним». На тот момент страну захлестнула волна обманутых дольщиков.

Одна такая поездка занимала целый день. А написание одного письма — даже не один день. Каждый накидывал свои идеи, я это все компоновал, анализировал, собирал дополнительную информацию, обобщал, составлял текст и отправлял.

Первая встреча с Денисовым состоялась, когда он еще не отошел от дел — прямо в вагончике на стройке. Он бил себя кулаком в грудь и говорил: «Этот дом я освятил, я его должен сдать, и я сдам».

Началась «эпоха застоя», с 2008-го по 2012-й год. Никто не понимал — на что строить, как строить и кто будет строить. Все это время стройкой управляла «Десна» — которая была изначально фирмой-застройщиком и инвестором этого дома. Она поддерживала здесь вялотекущее строительство. Для чего? Чтобы дом не признали проблемным. Чтобы в отчетах написать, что стройка не стоит.

Если бы объект признали проблемным, нас возможно ждали бы другие последствия — включился бы политический ресурс. Не исключено, что область помогла бы деньгами. Но все это время он «строился». В день могли положить кирпичик — и все, значит, стройка идет.

Все пять лет еженедельно мы совещались в администрации. Еженедельно. Дудочкин тогда был замом Сиднева, ответственным за все недострои. Каждый понедельник мы как штык приезжали в 222-й кабинет и думали, что нам делать. В конце концов мы «выродили» ТСЖ.

В итоге я получил сумму на достройку в районе 5-6 тысяч рублей с квадратного метра. «Старкос», заложив маржу и риски, предложил 10 тысяч рублей.

В итоге мы сподвигли «локомотив» — жителей, которые пришли и деньги принесли. Тогда «Старкос» мог заявить, что деньги появились. После этого потянулись остальные.

Люди разделились на три части. Кто-то был полностью со мной согласен. Середнячков, которые колебались, было больше всего. Были противники, которые сказали «нет»: «увидим, когда помещения выдают, тогда принесем деньги». С ними было тяжелее всего. В итоге раздачи помещений они дождались, но это уже не их квартиры были.

Мне пришлось психологически все это перешагнуть. Были малоимущие, которые попались, продав свою жилплощадь. Фактически бездомные, которые еще и влезли в ипотеку. Но я не мог проявить мягкотелость и назначить разные суммы доплаты. Всем надо было доплатить 10 [тысяч рублей за квадратный метр]. Как ни странно, эти люди нашли деньги, а не доплатили те, для кого квартиры были инвестицией. У них уже было жилье в Москве, они просто вкладывались в котлован, понимая, что потом это будет стоить вдвое-втрое дороже. Они были против доплат. И с такими «Старкос» расторг договор. В этих судах я не участвовал, зато участвовал в других.

Чтобы «застолбить» квадратные метры, нам нужно было решение суда о праве собственности на незавершенное строительство. Я был инициатором этого процесса, нашел юриста. Нас было так много, что пришлось разбиваться на группы. Мы ходили в суды как на работу. Восемь групп по десять человек, десять заседаний. Но в результате мы не получили ничего.

Помимо этого начались суды с банками. Когда дом начал достраиваться, банки стали требовать долги Калашникова и предъявлять векселя. Хвала и благодарность администрации Троицка, что они не проявили черствости и подключили Руслана [Руслан Жургунов — начальник юридического отдела администрации Троицка— прим.ред.]. Он грамотный юрист, и до последнего отбивался от кредиторов. В итоге мы выиграли все эти суды. Благодаря тому, что было грамотно составлено доп. соглашение: «Старкос» никому ничего не должен и не отвечает по обязательствам предыдущего застройщика. У нас как камень с души упал. Не столько мы ждали достройки, сколько того, что отобьемся ото всех рейдеров.

Когда я понял, что он будет достроен, то стал прилагать значительно меньше усилий. Эта работа очень ответственная, нервная, отнимает много времени и сил. Она делает тебя уже не лидером, а простым исполнителем, от которого ничего не зависит, но от которого продолжают требовать.

За эти 13 лет люди научились жаловаться. Кто-то по жизни жалобщик, а кого-то я научил писать письма. Так что нынешнего управляющего уже забросали всевозможными жалобами.

В какой-то момент появился Шемена [Александр Шемена — председатель ТСЖ «Троицк Е-42» с 2018 года — прим.ред]. Хотя он давно, с 2005 года, в доме присутствовал, не был ни на одной нашей встрече: в правительстве, в Госдуме, в Подольске с нашими соратниками по несчастью.

В конечном итоге использовал меня в своей предвыборной кампании. Это самое обидное было — мне перед людьми неудобно до сих пор. Все думали, что они голосуют за ТСЖ во главе со мной, а получилось, что они проголосовали за ТСЖ во главе с Шеменой. Тогда мы действовали сообща, у нас не было разногласий: я готовился передавать дела. Я готов был продолжать участвовать в жизни дома и поэтому собирался войти в правление.

Он инициировал собрание. После того, как я (как действующий председатель ТСЖ) подписал договор о выборе способа управления, Шемена предложил мне должность члена ревизионной комиссии. Я спросил, почему не выполняются наши договоренности. Он ответил: «Либо в ревизионную комиссию, либо в никуда — выбирай». Перепалка дошла до того, что я захотел продать квартиру. Жить с таким человеком в одном подъезде — себя не уважать [Александр Шемена отказался от интервью с «кто твой город» — прим.ред].

Сейчас ситуацию я отпустил. Когда около дома лежала гора мусора высотой в два метра, он ничего не мог сделать, а гора только росла. Потом он побежал в администрацию сдавать дела. Правда было уже поздно. Нас собрали в администрации — старый состав, новый состав — напротив посадили. Стали разбираться, что делать. Я еще после сдачи дома сказал, что надо на год-два отдавать [управление домом] управляющей компании с ресурсами, финансами, опытом и помещениями. Сейчас ТСЖ зарегистрировано в его квартире. Мы когда пришли проверять результаты голосования, на коленке в коридоре документы смотрели.

После долгого совещания в администрации его убедили, что он должен заключить договор с управляющей организацией. Администрация помогла найти «ЧИП Сервис». Это то, что мы имеем на сегодняшний день. Считаю, что управляющая компания неплохо справляется.

В июне 2006 года у нас был ребенок, и мы жили в одной квартире с пожилой родственницей. На тот момент в Троицке было три варианта, чтобы купить квартиру за подъемные деньги. На Академической [площади], где дома были практически сданы, наших денег хватало только на однушку. Оставались круглые дома на Нагорной, насчет которых нас пугал участковый: мол, там уже пошли трещины. К тому же нам не нравилась близость к воде.

Мы выбрали дом на Городской, 20. Вложили деньги от продажи квартиры родственницы и собственные в двухкомнатную квартиру. Мы не дети, и уже тогда прекрасно понимали, что это не покупка, а инвестирование, а значит есть риски по времени. Мы думали: сдадут когда-нибудь. Не бились головой об стену. Ждали. Потом мы начали получать поздравления в духе: «Желаем вам встретить Новый год в новой квартире». И так в течение 8 лет.

Достаточно рано появились люди, которые поняли, что что-то идет не так. Поняли и взяли ответственность за продвижение вперед. А мы помогали по мере возможности: когда кидался клич, что выходим на митинг, — мы выходили, когда кидался клич, что нужны люди в суде, — мы приезжали в суд. В юридические подробности о застройщиках я не вникала.

В какой-то момент встал вопрос, будем ли мы достраивать дом своими силами или придет внешний застройщик. Так появился «Старкос», и в итоге мы доплачивали по 10 тысяч [рублей] c метра. Я считаю, что это было достаточно справедливо. К тому моменту у нас родилась вторая дочь, и большую часть суммы доплаты мы погасили за счет материнского капитала. Мы потратили меньше трех миллионов рублей вместе с доплатой. Сколько сейчас стоят квартиры в нашем доме, я не знаю. И даже не хочу этот вопрос рассматривать. Я в жизни отсюда не перееду.

Для нашей семьи эта история началась и закончилась спокойно. Не считая общих неудобств, когда четыре человека живут в однушке. Я могу судить только по чатам, но для многих это было единственное жилье, и они по-разному решали свои вопросы.

Четыре года назад началась история про Ахиллеса и черепаху. Совсем ничего оставалось, но это «ничего» надо было проползти. Когда казалось, что все уже сделано, началась эпопея с подготовкой документов для дачи разрешений на ввод в эксплуатацию. Но когда дом сдается десять лет, на все смотрят сквозь пальцы. Некоторые недоделки до сих пор не устранены.

Мы из старой гвардии и были среди подписантов актов среди первых. Получили ключи в конце апреля 2018 года. В середине мая начали ремонт — оплатили вывоз мусора, поставили счетчики, заключили договор с тогдашней управляющей компанией. В августе переехали.

Поскольку мы в нашем кластере дома самые старенькие, то когда новые появляются, мы сами с ними знакомимся, общаемся, рассказываем что-то, встречаясь на лестнице. Пару раз в гости ходили друг к другу. Но основное общение происходит в чате. Дом заселен процентов на тридцать.

Мысли при переезде? Наконец-то. Я очень устала в однокомнатной квартире. Родственники говорят: «У вас было время подумать». Мы хорошо спланировали жилое пространство: есть, где работать и где гостей принять. Последние годы я гостей не приглашала — та квартира была в жутком состоянии, и находясь в ожидании переезда, ремонт мы не делали. А сейчас я гостей буду приглашать каждый день.

Обе дочери ждали [переезда] очень долго. Очень хотели. Теперь у них своя большая комната. Родители не лезут — все довольны.

Если бы я переехала 10 лет назад, когда дом обещали сдать, мне бы много чего здесь не хватало. Но пока мы ждали, инфраструктура подросла. Магазины, через дорогу автобусная остановка, с которой дети ездят в школу в городок. До переезда мы ходили гулять в «Заречье» один раз. А тут, когда осенью и зимой хорошая погода, были несколько раз.

За полгода до сдачи дома в качестве управляющей компании нам предложили Троицкую коммунальную службу. А потом пришла какая-то «левая». Откуда она взялась? Почему администрация позволила ей сесть? Многие проблемы первого года возникли именно оттуда.

Но лично у меня ни к одной управляющей компании претензий нет. Мне как эгоисту надо, чтобы батареи были теплые и мусор вывозили. Прошлая управляющая компания до того, как ее начал свергать самопровозглашенный председатель ТСЖ, нормально работала. Когда поняла, что будут выгонять поганой метлой и еще денег не заплатят, то перестала работать.

А через две недели после того, как ТСЖ объявило, что берет управление в свои руки, передумало. В какой-то момент мы на месяц оказались фактически ничьи. После переговоров в администрации к нам пришла новая управляющая компания. Какие сейчас договоренности у председателя ТСЖ с управляющей компанией, я не знаю.

Летом 2006 года я занималась поиском квартиры, выбирая между несколькими подмосковными городами. На тот момент мой ребенок учился в пятом классе, и для меня было важно, чтобы когда я уезжала на работу в Москву, ему в городе было чем заняться. В Троицке мне понравилось, тут самые счастливые дети.

Мне понравилось и расположение дома: с точки зрения безопасности и комфорта, доступа к шоссе и транспорта. После того, как определилась с выбором, каждую неделю ездила и наблюдала за ходом строительства. Темп строительства был хорошим, прогресс — очевидным. Застройщик обещал, что в первом квартале 2007 года дом будет сдан, и в это можно было поверить.

У меня была большая сумма денег, но все равно пришлось взять ипотеку. Ее на этот дом давал только один банк. В то время ни в стране, ни у меня лично не было финансовой грамотности. Мне сказали позвонить в банк, я так и сделала. На то, что ставка до момента ввода дома в эксплуатацию была повышенной и что кредит выплачивается в долларах, я тогда не обратила должного внимания.

Конечно, жили скромно, но как-то справлялись. До тех пор, пока в 2014-м сильно не скакнул доллар. Когда курс был ниже 50 рублей, я еще сохраняла спокойствие. Но когда он вырос и перестал падать, ситуация стала критичной: вся моя зарплата уходила на ипотеки. Я обратилась в банк, и после большого числа писем и разговоров мне снизили ставку до того уровня, который предусмотрен договором для дома после ввода в эксплуатацию. Но больше не было никаких уступок. Я обратилась к друзьям, родственникам, знакомым. Мне помогли, и я перекредитовалась в рубли. Конечно, произошло чудо, но долги никуда не делись.

Я участвовала в пикетах, митингах, переговорах с банком, встречах с депутатами. Но много работала и на суды и встречи в администрации не успевала.

Первый застройщик так и не признан банкротом. Он просто сказал: «Все, извиняйте». В нашей стране законодательство не дает никаких гарантий как тогда, так и сейчас. Администрация не могла дать денег застройщику, чтобы было всем счастье. Они со стороны переживали за судьбу дома и за нас. Вся проблема длительности строительства заключалась в отсутствии финансирования и долгих судах с аферистами, которые заявляли, что квартиры принадлежат им по праву первой покупки. У «Старкоса» не было желания строить — видели перспективу, при которой у них могли забрать все. Долгие суды снижали работоспособность. Продажа квартир не шла. Но «Старкос» молодцы, вытянули ситуацию, выиграли все суды.

В заключении «Старкос» делал отопление, водоснабжение, противопожарную сигнализацию, лифты, систему учета электроэнергии, счетчики. Почему так долго? Они буквально по крупицам собирали деньги. Со своей стороны пытались ускорить процедуру сдачи дома в эксплуатацию, выходили с административным ресурсом на комиссию. Были замечания комиссии, которые они сумели снять. Что-то было ужасно формальное и тогда никакой погоды не делало, но мешало сдать дом. Как мы сейчас понимаем, замечания были по делу. Например, о том, что межэтажные плиты не закрыты фасадным кирпичом и никак не утеплены. И теперь это одна из причин, почему в квартирах холодно.

Изначально планировалось, что дом будет подключен к Ботаковскому водозабору. Но пока он простаивал, построили другие дома, и нам воды не хватило. Требовалась реконструкция водозабора. Это было сделано усилиями «Старкоса» и администрации, которые достучались до Собянина, получили решение и финансирование.

С сентября 2017 года нам чуть ли не каждый день обещали, что через неделю дом будет сдан. Когда 21 апреля 2018 года в чате выложили акт, это был праздник для всех. Через неделю дольщики собрались во дворе дома и отпраздновали новоселье. Все были очень счастливы, у всех были грандиозные планы, все знакомились с соседями.

Все это время надеялась, жила в мечтах, в планах, как буду [квартиру] ремонтировать, как будем там жить. Сейчас моему сыну 21 год. Для нас уже не актуальны вопросы школы и социальных объектов. Мы сделали отделку, осталась одна неприятность — холодно в квартире.

За эти годы реконструировали зону отдыха в Заречье. Мы много раз там были. Есть планы купить велосипед и кататься. А вот территория около дома оказалась намного меньше, чем была во время строительства. Детская площадка для галочки — вроде бы есть, и ладно. Мы рассчитываем, что после голосования собственников нам улучшат ее за счет бюджета Москвы.

Продолжаем надеяться на то, что улучшится проживание, будут доделаны недоделки, и в доме станет теплее. Надеемся, что наше ТСЖ, которое мы создали большинством голосов (это факт, несмотря на все вопросы к итогам голосования), добьется от застройщика утепления фасада дома по гарантийным обязательствам.

Сейчас я состою в трех чатах. Читаю все сообщения. В жаркий период голосования за ТСЖ там было по 600 сообщений в день. Эмоций много. Люди активно участвуют в судьбе дома. Им хочется, чтобы после стольких лет можно было спокойно и комфортно жить.

В 2004 году после работы в Казахстане приехал с пачкой долларов в Россию. Мне нужно было купить квартиру. Тогда однушка стоила 25 [тысяч] у.е. 20 тысяч у меня было, а 5 я собирался перезанять, хотя это были безумные деньги. Впрочем, до конца строительства, то есть до четвертого квартала 2005 года, давали рассрочку.

Когда приехал сюда, в октябре 2004 года, здесь был забор и котлован. Хотел убедиться, чтобы меня не обманули. Тогда весь учет был — в журнале застройщика с поэтажными планами, где напротив квартиры написана фамилия, кому она продана.

Три года худо-бедно они строили. А в 2007 году начался резкий рост темпов строительства. Как я понял потом, это [делалось], чтобы изобразить, что дом вот-вот сдадут и продать максимальное количество квартир. Но тогда я, не вникая в ситуацию, поменял с доплатой мою однокомнатную квартиру на двухкомнатную. Смотрю, а договор подписан уже другим человеком. Некто Калашниковым, хотя первый договор был с Денисовым. Когда я выплатил рассрочку, стояла уже подпись Агеенкова. Эти три персонажа имели непосредственное отношение ко всей истории дома. В конце 2007 года шестой и седьмой подъезды выглядели готовыми, а остальное встало.

Я был молодой тогда, мне было некритично. Жил с мамой и жил на работе. Но в целом были мысли, что все пропало. Началась паника у людей, оказалось, что Калашников убежал за границу. А дом остался тут.

Начались собрания. Появилась инициативная группа. Появился Александр [Шабалин] — он вытянул этот дом. Он покупал квартиру для себя. Работал напротив и видел, что происходит [на стройплощадке]. Начал писать во все инстанции. Объяснял, когда на собрании жильцов никто не хотел платить.

Нам повезло, что в рядах инвесторов оказался человек по фамилии Навоян, учредитель «Старкоса». Он был на наших собраниях и улыбался, когда люди говорили, что им должны. Он понимал, что такое капитализм. Он сказал: моя фирма строит дома, и у нас есть возможность взяться за этот дом. И озвучил сумму в 10 тысяч с квадратного метра за достройку. С однушки в 2007 году получалось примерно 400 тысяч, с трешки — 900 тысяч. С учетом доплаты за свою двухкомнатную квартиру площадью 60 квадратных метров я выплатил 2,6 миллионов.

Я был в адеквате и зарабатывал нормально. Понимал, что если дом не строится, то он не достроится бесплатно. Смотрел интервью с мэром города, где он говорил, что у города нет денег на достройку. Тупиковая ситуация.

В какой-то момент Навоян сказал: «Я могу на свои деньги выстроить несколько этажей монолита, положить кладку из того материала, что есть на площадке». И он начал делать. Люди увидели, что идет. Началось перезаключение договоров.

В «Старкосе» отбились от упырей и приняли обязательства. Но ему обещали другую площадку под застройку в городе. И он работал за эту площадку. Но потом Троицк стал Москвой, и никакой площадки не стало.

Историю с людьми, которые не хотели доплачивать, «Старкос» завершил тем, что вернул деньги по договору. Например, 800 тысяч от цены квартиры в 4 миллиона.

[Вторая волна строительства] длилась с 2010 по 2017 годы. И уже в конце возникла проблема с подключением водоснабжения. Те технические условия, которые выдавались во время проектирования дома, устарели. Нам предлагали скинуться, чтобы модернизировать водозаборный узел. Озвучивали цену порядка 50 миллионов рублей. Люди у нас бедные-несчастные это не восприняли и сказали, что ничего не будут платить. Дело дошло до Собянина. Он сказал: «Подключить воду». Сразу нашлись и деньги, и возможности.

Я постоянно бывал тут с 2016 года: приезжал, разговаривал с рабочими, смотрел, что внутри здания происходит. Въехал через три месяца после того, как передали квартиру. И тут люди снова недовольны: теперь им холодно. Но я на вахте работал, и все, что лучше купе поезда, мне подходит.

Так получилось, что сначала управляющей компанией стал «Люкс Сервис» из отряда застройщика. Люди говорят, что смысл этой управляющей компании был в том, чтобы пересидеть гарантийный срок и избежать претензий. Гарантийный срок — пять лет. Вот, чтобы в течение пяти лет люди не задавали вопросы.

Я к этому скептически отношусь: одно дело, когда стены сам красишь, другое дело, когда здание достраиваешь. Они оформили ТСЖ. Начали принимать дела от управляющей компании, и были в тихом ужасе от того, в каком состоянии находится дом. После этого решили, что наймут управляющую компанию и будут ее контролировать. С декабря 2018 года мы перешли на оплату новой управляющей компании. Непонятно, как ее искали и откуда взяли. Но она обслуживает микрорайон «Солнечный», там красивые дома. И у нас должно быть хорошо.

Я еду в лифте с первого этажа на десятый, и слышу, как риэлтор поёт: дом такой замечательный, ТСЖ такой инициативный, цветет и пахнет. Я говорю: «Зачем вы людям врете?».

Узнали, что дом холодный. Мой подход — взял и заделал все дырки. А кто-то говорит: нет, мы будем добиваться от застройщика. Застройщик уже на ладан дышит! Они что-то хотят, а взять не откуда.

О том, что происходит в Троицке, я не знаю. Сажусь в 433 автобус в 5:45. И приезжаю в 20:30. Моя супруга ездит на машине. И она не очень довольна. [Троицк] ей кажется деревней. Ничего нет. Она говорит: «Мне надо купить новый костюм на работу, и я не знаю куда идти. Кроссовки ребенку — то же самое». Хоть с едой проблем нет.

Ничего дешевле [этого дома] не было. Была еще Некрасовка, но меня напугали очистные сооружения поблизости. Может, это и не так критично, не знаю. Чтобы проверить, нужно пожить какое-то время в разных местах и сравнить.

То, что цена такая низкая, смущало за пару месяцев [до покупки], когда она была еще ниже. В интернете, естественно, почитал историю и стало понятно, почему: дом долго не могли сдать в эксплуатацию. Сейчас цена поднялась. Но такая картина наблюдается по всему рынку недвижимости Москвы.

Дом сдали в апреле 2018 года. В июле, когда я стал подбирать варианты, цена за 1 квадратный метр была в районе 60 тысяч рублей. Дальше она только росла, буквально каждый день. Конечно, хотелось бы квартиру где-нибудь в пределах Садового кольца: там условия гораздо лучше. Но выбирать не приходилось.

Что касается впечатлений от Троицка, то все познается в сравнении: в провинции, откуда я приехал, гораздо безопаснее и спокойнее. Там, где я жил, перед домом оставляли и игрушки, и велосипеды, и одежду.

В Троицке вышел на пробежку, повесил спортивную куртку поодаль от дорожки, отбежал буквально на несколько минут: уже украли, прямо при свидетелях. В той куртке оставались ключи от квартиры, так что пришлось взламывать дверь и менять замок.

Возможно, если бы я работал неподалеко, преимущества от проживания именно в этом месте были бы более очевидны.

Магазины везде одинаковые. Сетевые: «Пятерочки» и «Магнит». Они и в Магадане такие же, как здесь. Не видел нигде отличий. Прогулочные места: пешеходная и велодорожка вдоль Октябрьского проспекта, тропинки в лесу. Лыжная база «Лесная» неплохая: сотрудники поддерживают в довольно хорошем состоянии лыжную трассу.

Ожиданий особых не было, кроме времени, за которое можно доехать до метро: в первый раз, когда я здесь оказался (а это было в выходные), время поездки составило 25 минут. Зато на следующий день, когда поехал на работу, на дорогу ушел почти час: вот это точно ожиданиям не соответствовало. В остальном все нормально. Будем надеяться, что метро проведут. По-моему, все жители Троицка этого ждут.

Мы купили квартиру в ноябре 2018 года, когда дом был уже сдан. Все упиралось в деньги. Мы разменивали квартиру в Москве, нужно было жилье с московской пропиской, чтобы сохранились льготы, а еще осталось на ремонт. Выбрали случайных соседей, пообщались, чтобы понимать, что к чему: какой дом, какие косяки.

Мы сами несколько месяцев активно жили [в ремонте]. Сейчас сверлят и сверлят, но нам спокойно. Здесь все понимают, что голые стены, и надо все с нуля делать.

У нас есть чат, куда мы добавляем всех новых соседей. Общаюсь активно, только если это касается моей квартиры, моего удобства и интересов моих детей. Например, начался декабрь — начались морозы. В квартире стало холодно. Минус на улице, ночь, хорошо, что у нас была пушка тепловая после ремонта, чтобы штукатурку сушить. Тогда мы куда только не писали.

С декабря проблем с отоплением больше нет. К нам приходила комиссия, проверяла стены и трубы. Управляющая компания не хотела передавать ключи, чтобы посмотреть насос, систему отопления, трубы. Когда ключи все-таки получили, оказалось, что трубы не утеплены и до каких-то секций тепло просто не доходит.

Иногда я участвую в дискуссиях в чате. Сейчас у нас во дворе стоят четыре контейнера за вывоз строительного мусора. И вот говорят: «Бросайте в строительный». А нам уже платежку за вывоз мусора в 10 тысяч прислали. Все это решается путем переговоров. У меня нет цели менять мир. Просто понимаю, что мне неудобно или это разрывает бюджет. Я хочу, чтобы текущие вопросы продвигались, и [люди] начинали работать.

Мы хотели, чтобы рядом был и детский сад, и школа. Но получилось устроиться только в шестую школу, к которой мы относимся по прописке. В саду оказалось сложнее с местами, хотя среднему сыну место дали сразу, а младшему только что. Пока они ходят в разные сады, но когда место освободится, будут ходить вместе.

Как один из вариантов с московской пропиской рассматривали Зеленоград, но [Троицк] подкупил тем, что здесь появится метро в перспективе.

Мне нравится, что есть лес. Троицк меньше, чем тот район, в котором жили мы. По размерам и плотности. Мы ездили в музыкальную школу из нашего района в соседний: три светофора и вечно стоящее шоссе. Это 40 минут в лучшем случае, а расстояние такое, как здесь. Сейчас мы тратим 10 минут на то, чтобы одеться, спуститься и доехать.