малые города как система расселения. За и против

Как вы относитесь к конкурентной основе существования городов? Сейчас, например, они вынуждены конкурировать в попытках получить федеральные ресурсы. 

Часто вспоминаю, как на одном из семинаров середины нулевых годов, который вел Олег Генисаретский, один из участников — молодой предприниматель — сказал: «Нам всем надо учиться жесткой конкуренции». На что Олег Игоревич спросил: «А вы не хотите научиться сотрудничеству?» Вопрос почти повис в воздухе, половина аудитории, думаю, просто не поняла, о чем речь. 

Действительно, у нас почти отсутствует культура сотрудничества и, наоборот, культивируется культура конкуренции, конфликта, силовой победы с полной ликвидацией соперника. Но я считаю, что это не свойственно русской национальной культуре, это заимствованная черта западной культуры. Для малых городов концепция конкуренции убийственна. Если российские города поставить в состояние свободной конкуренции, то большая часть малых городов погибнет. Это, в общем-то, суровый закон Парето.

Условно говоря, малые города одного региона должны быть объединены в мегакомплекс, где каждый город выполняет свою роль в рамках так называемой умной специализации. Один — туристический центр, другой ― образовательный, третий ― транспортный узел, четвертый — промышленный и т.д. Так они смогут достичь должного уровня разнообразия и предоставить разные возможности реализации и пространства выбора, чтобы в том числе удержать молодое поколение в периметре региона. 

Я часто привожу пример Егорьевска ― хорошего города с интересными объектами, но вне больших транспортных артерий. Так вот, он подружился с Коломной, города договорились о продлении туристических маршрутов от Коломны до Егорьевска, и выиграли оба города сразу. 

Увы, потенциал расширения таких практик пока невелик. Чтобы сотрудничать, муниципалитеты должны обладать определенным уровнем субъектности. А сейчас возникают межрегиональные барьеры. Там, где губернаторы договориваются, возникает межмуниципальное сотрудничество. Вот Ивановская с Владимирской областью договорились, и Гаврилов Посад с Суздалем начали сотрудничать путем обмена ресурсами и возможностями. А если такой готовности к сотрудничеству нет, то возникает дурная конкуренция, в которой могут погибнуть оба «соперника». 

Откуда взялся дискурс о том, что число малых городов можно сократить?

Этот дискурс взялся исключительно из примата экономической эффективности. С этой точки зрения большой город почти всегда эффективнее малого. Потому что издержки на производство, транспорт, на поиск кадров меньше в большом городе. Производства, которые могут обеспечивать массовый выпуск и сбыт продукции, более эффективны и легче реализуются в большом городе. Спрос там больше. Сконцентрировать все, организовать движение капиталов и трудовых ресурсов можно быстрее и легче. 

Но есть другой дискурс. Если мы посмотрим внимательно на интересы не только бизнеса, но и на интересы страны в целом, то тут же придем к тому, что мегаполисы уязвимее с точки зрения безопасности, причем любой: экологической, технологической (техногенные аварии), эпидемиологической, террористической, военной и т.п. Более равномерное распределение национального богатства страны (в том числе человеческого капитала) по всему пространству страны делает ее менее уязвимой. Страна более безопасна, будучи распределенной во множестве малых городов, чем сконцентрированная в нескольких больших.

Если посмотреть с точки зрения интересов людей, совершенно понятно, что малый город комфортнее. Здесь спокойнее, здесь психологическое, экологическое состояние лучше. Рождаемость на одну женщину фертильного возраста в малых городах выше, чем в мегаполисах. Малый город соразмернее человеку, и локальное городское сообщество более устойчиво и уместно в малом городе. Это пространство доверия и принятия решений сообществом, где оно может обрести и сохранить субъектность. В больших городах происходит атомизация, разобщение, растет фрагментированность человека, индивидуализация и в конечном счете потеря субъектности и свободы. В общем, у малых городов много преимуществ, кроме, пожалуй, экономической, производственной части. 

Но вопрос о том, укрупнять или гармоничнее распределять, ― это вопрос выбора национальных приоритетов. Мы считаем, что для страны много малых лучше, чем немного сверхбольших.

Но как решать вопрос с теми малыми городами, кто находится в экономически бедственном положении? 

Вопрос непростой, и однозначного (и одинакового для всех) ответа нет. Но есть несколько направлений, по которым движется экспертная мысль и в рамках которых возможно спасение многих городов. Это изменение налоговой политики, расширение прав местного самоуправления и развитие в городах новых форм экономики.

Первое. По всей видимости, надо все-таки менять налоговую политику, оставляя городам больше денег на местном уровне. Кстати, мы пропагандируем известную практику, принятую, например, в Японии, когда каждый налогоплательщик часть своих налогов на доходы может отправить в тот муниципалитет, который ему более дорог (по разным причинам: он там родился, учился, там живут его родственники, друзья, просто ему нравится этот город и т.п.). Ну и конечно, надо расширять практику партисипаторного (соучаствующего) бюджетирования.

Второе: развитие местного самоуправления и обретение настоящей субъектности.

Третье: развитие новых типов экономики. Вот креативные индустрии или IT-отрасль не требуют больших территорий и большого числа кадров. Это не металлургический завод на 25 тысяч сотрудников. Это компании максимум на 500 человек, которые могут умещаться в малых городах. «Технололис GS» переехал, например, в малый город Гусев Калининградской области и отлично там живет. Компания «Сплат» расположила производство в малой Окуловке. Кластер ремесел развивается в малом городе Сысерть. А стремительно растущая отрасль рекреации, реабилитации и прочих ретритов? Она вообще почти невозможна в больших городах, ее всю надо размещать в малых. Так что перераспределение производственных сил и размещение соответствующих производств в городах с меньшим количеством населения вполне перспективно. 

Но правильно такие вопросы решать все-таки на основе стратегии пространственного развития страны в целом.

Нужна ли в России какая-то государственная политика расселения? Как в нее вписываются существующие города?

Конечно, стратегия и политика расселения нужна. Но прежде всего нужна система распределения производственных сил. Надо планировать и рекомендовать более равномерное размещение производственных сил по стране, и тогда народ потянется за работой и возможностью реализации. 

Безусловно, надо говорить и о повышении мобильности населения. У нас ослаблена культура территориальной мобильности. Молодежь еще как-то переезжает, а среднее и старшее поколение остается порой и в умирающем городе, не видя для себя возможности сменить место жительства. Мобильность сильно ограничена разными экономическими и административными барьерами. Даже чтобы перенести свой профайл (все социальные привязки — от прописки, трудовой книжки и медкарты до гаража и пенсии) целиком из одного города в другой, нужно приложить немалые усилия, а что уж говорить про жилье и имущество. Если повысить возможности переселения, расширить практику арендного (наемного) жилья, так называемой шеринговой экономики и просто проката, то возросшая мобильность населения позволяла бы решать вопросы с развитием территорий более эффективно.

И конечно, нужна ревизия смыслов существования для всех малых городов. В отдельных случаях — для тех городов, которые были созданы как проект, например город при месторождении полезных ископаемых, — допускаю короткий жизненный цикл. Но и тут есть развилка. Можно сказать: все, жизненный цикл города-проекта завершен, закрываемся. Но можно поставить вопрос иначе: а может быть, у города есть шанс на приобретение новой миссии и запуска нового жизненного цикла? Вот Суздаль за свою тысячелетнюю историю четыре или пять раз менял свой профильный функционал и сейчас живет и здравствует. Так что ищем новые смыслы, миссии и функции.

Как вы относитесь к конкурентной основе существования городов? Сейчас, например, они вынуждены конкурировать в попытках получить федеральные ресурсы. 

Давайте представим, как будет выглядеть система расселения в России при принципе чистой конкуренции, если убрать административный раздаток, дотации и регулирование. 

Московская агломерация распухнет до 30 млн, в Крыму будут жить 10–12 млн, в Краснодарском крае — 15–20, Калининград, скорее всего, станет миллионником. Люди будут стремиться жить в местах с хорошим климатом и растущей экономикой. Все миллионники Урала и Сибири сдуются на треть. Количество малых городов тоже сократится на треть. Больше половины населения сосредоточится в пределах нулевой изотермы января, а на остальной территории будут хозяйничать крупные латифундисты. Одним словом, будем похожи на Канаду или Бразилию. 

Плохо это или хорошо? Ну Канада с Бразилией живут же как-то.  Другой сценарий — включить регулирование на полную: трата ресурсов на демографию, закрепление населения в местах, где жить не очень комфортно, но «нужно стратегически». 

Это выглядит как забота о городах-аутсайдерах, но в результате замораживает дефицитный демографический ресурс в местах, малопригодных для жизни и развития, и в конечном итоге сказывается на конкурентоспособности страны в целом. Отдельный казус — завоз мигрантов в центры экономического роста, в то время как, к примеру, население городов в буроугольных бассейнах сидит без работы.

В России 1200+ городов. У них разные роли. Есть города для жизни или имеющие потенциал стать таковыми. Это основа. Есть города-музеи, хранители души, ими хорошо полюбоваться или приехать как турист или дачник, но жить постоянно не всегда столь же привлекательно. Большинство городов — города-заводы, сельские опорные пункты, города при месторождениях сырья, города, обеспечивающие транспорт, и города, все это хозяйство охраняющие. Как считать их успешность? По валовому продукту? Наверное, часть из них по цифрам достаточно успешные. Но главный индикатор — готов ли человек в них прожить всю жизнь и умереть. Чаще всего нет: мы видим как массово из богатых городов ХМАО и других богатых регионов люди уезжают на пенсию на юг или в Центральную Россию.

Важно увеличивать количество городов для жизни. Если их станет хотя бы 500, то Россию уже можно считать обустроенным пространством.

Откуда взялся дискурс о том, что число малых городов можно сократить?

Термин «сокращать города» не должен вводить в заблуждение. Речь идет не о том, чтобы бульдозером все снести и оставить ровное поле, а о том, чтобы расселить и сократить занимаемую площадь тех городов, которые пришли в упадок настолько, что поддержание их жизнеспособности совершенно нерентабельно. Вместо города может остаться небольшой компактный поселок, численность населения которого адекватна его экономическому потенциалу. Также справедливо сохранять все артефакты и исторически важные объекты. В первую очередь это касается всех городов угольной отрасли. В большей степени — бурого угля и торфа, в меньшей — каменного угля. Это высвободит примерно 3 млн населения. Во вторую очередь — сырьевые города, где нет предпосылок для развития обрабатывающей промышленности. Это города при месторождениях, зернограды. Не все узловые транспортные города также адекватны по соотношению размеров и решаемых задач. Ну и последняя важная категория — военные города. Последние события показывают, что в военном деле важны маскировка и рассредоточение, а не крупные военные базы или городки. Совокупное население военных городков с учетом семей и обслуживающего персонала значительно превышает миллион человек.

Нужна ли в России система расселения? Как в нее вписываются города?

Система расселения в России должна существовать на рациональных принципах. Каждый город должен оправдывать свое существование, быть пригодным для жизни и конкурентоспособным. В стране больше никогда не будет ресурса для заселения Севера и Дальнего Востока, как это было во время СССР. Также маловероятно, что люди захотят жить в безликих «опорных населенных пунктах» посреди тайги или полей. Люди будут на вес золота: их будет мало и они будут дорогими в плане стоимости их труда. Заманить их в такие места будет непросто и очень дорого. 

Но заманивать все же придется. Не исключено, что могут появиться и новые города в небольшом количестве. Например, если уж и жить в Сибири, то в окружении самых живописных ландшафтов. Я верю в новые города на Алтае, на Байкале и в Приморье. Второе дыхание могут получить исторические города европейской части России и Урала. Там есть места с очень хорошим потенциалом. География расселения будет потихоньку меняться и становиться более здоровой. 

Но как решать вопрос с теми малыми городами, кто находится в экономически бедственном положении? 

Налоговая политика должна учитывать неравенство стартовых условий и давать некоторое преимущество для городов стратегически важных, но отдаленных. Однако если чему-то суждено умереть, то многолетние танцы с бубнами не нужны — разрабатывается проект управляемого сжатия, и пусть город уменьшится. Это не страшно. 

Также нам важно подумать о безболезненных механизмах пространственного сжатия для убывающих городов, научиться делать мастер-планы для них. Здесь могут помочь инструменты налогообложения недвижимости, от стимулирующих (льготы при переселении в центр) до заградительных (аналог утильсбора в недвижимости). Вообще, именно недвижимость, а не труд — идеальный объект для налогообложения и управления ростом/сжатием городов. Многие убывающие города имеют плотность населения сопоставимую с селом (15–20 чел./га), что препятствует развитию локальной экономики (нужно доводить хотя бы до 40–60 чел./га). Плотные компактные города (100–150 чел./га и выше) уже имеют совершенно другое социальное взаимодействие между жителями, их проще качественно благоустроить, и они наиболее перспективны для развития.